Город Пронск был когда-то важной крепостью Московской Руси, оплотом против татарских набегов. Место было выбрано обдуманно и искусно: с Пронской горы открывается простор необозримых далей; на много километров видна лежащая к югу лесостепь.

Речка Проня узкой синей ленточкой поблескивает внизу, если взглянуть на нее с вершины Пронской горы, со стен, поросших высокой полынью, иван-чаем и бузиной. Раскинувшиеся по обоим берегам ее пронские слободы — Пушкарская и Стрелецкая — кажутся сверху рядами ульев. Названия этих слобод тоже напоминают о старине, о былой военной славе Пронска, о том, что немало повидали обветшалые стены крепости, слывшей по летописям «неприступной».

В 1855 году, когда родился Мичурин, царскую Россию постигло крупное военное поражение. После долгой и героической обороны пал осажденный соединенными силами англичан, французов, итальянцев и турок Севастополь, военная твердыня Российской империи на Черном море. В феврале 1855 года внезапно умер царь Николай I.

Прозвище «жандарм Европы» было получено им не случайно. Жестокое подавление венгерской революции 1848 года и польской революции 1830 года было делом рук Николая I. Николай I был повинен в преждевременной гибели гениальных сынов России Пушкина, Лермонтова, Белинского, не говоря уже о казненных и сосланных декабристах.

Николай I и слышать не хотел о раскрепощении крестьян. Он верил в несокрушимость российского феодализма, считал крепостнический строй наилучшим, и вот его самообольщению пришел неожиданный, бесславный конец.

Начало своей самостоятельной деятельности по плодоводству Иван Владимирович относил к 1875 году. Двадцатилетним юношей вступил он на свою великую дорогу. Поэтому вполне естественно, что первые шаги его, как сам он впоследствии говорил, делались им в известной мере «наощупь». Смелость, стремление к новаторским начинаниям были, правда, присущи ему уже и в то время, но опыт и знания, накопленные им, были еще недостаточны. Исключительной скудостью отличался экспериментальный материал, которым он располагал в те дни.

Породный и сортовой состав скромного Петрушинского садика — первой опытной площадки Мичурина, ни в какой степени ни количественно, ни качественно не мог обеспечить исследовательские замыслы молодого новатора. С улыбкой вспоминал Иван Владимирович на склоне лет, к каким ухищрениям приходилось ему прибегать в те дни, чтобы раздобыть в оранжерейном саду начальника Козловской железнодорожной дистанции, богатого дворянина-помещика Ададурова, необходимые ему для опытов прививочные черенки.

К 1880 году молодым новатором уже полностью была поставлена и четко сформулирована для себя задача жизни.

Мичурин писал об этом впоследствии так:

«Печальная картина русского садоводства вызвала во мне острое до боли желание переделать все это, по-иному воздействовать на природу растений, а это желание вылилось в мой особый, ставший теперь общеизвестным принцип: «Мы не можем ждать милостей от природы; взять их у нее — наша задача». Этот принцип я и положил в основу своей работы и руководствуюсь им до сих пор. Я поставил перед собой две дерзкие задачи: пополнить ассортимент плодово-ягодных растений средней полосы выдающимися по урожайности и качеству сортами и передвинуть границу произрастания южных культур далеко на север».

Как раз в этом, 1888 году в жизни Мичурина произошло еще одно важное событие.

Он решил заарендовать небольшой участок земли километрах в семи от города Козлова, недалеко от железнодорожного моста Тамбовской линии через реку Лесной Воронеж.

Местность, где Мичурин заарендовал участок, была известна под названием Турмасово. Козловский маклер по земельным сделкам Кострикин «заработал» приличную сумму на «комиссии» при этой продаже, но Иван Владимирович был доволен приобретенной землей.

За восемь лет работы на Лебедевской площадке, то-есть к 1888 году, Ивану Владимировичу удалось все-таки, несмотря на увлечение Греллем, вывести прекрасные собственные сорта. Кроме уже описанной выше Красы севера, у него были в активе такие сорта вишни, как мелколистная Полукарликовая, Плодородная Мичурина и Гриот грушевидный, а также крупноплодная малина Коммерция, полученная им путем отбора из семян сорта Шаффера.

Эти итоги могли бы удовлетворить любого садовода, но не Мичурина, поставившего перед собой цель полного обновления плодовых и ягодных культур своей родины. Он же считал все это далеко недостаточным. Как свой бесспорный успех Мичурин отмечал создание гибрида между черешней и вишней, первый опыт отдаленного скрещивания, к тому же разных растительных видов. Именно за этот-то успех он и ухватился, как за решающее звено.

Примерно в пяти километрах от Турмасова река Лесной Воронеж, довольно в ту пору многоводная, огибала большую Донскую слободу. А еще чуть пониже река делала новый прихотливый изгиб, образуя настоящий полуостров. В сильные паводки этот полуостров нередко захлестывало водой разлива, наносившей на него речной песок и щебень. Довольно обширное, около десяти гектаров, пространство принадлежало козловским чиновникам из дворян Агапову и Рулеву, которые сдавали его за бесценок в аренду то крестьянам ближнего села Панского, то донским слобожанам под покосы. Но даже и крестьян не очень интересовал этот участок. Тогда владельцы задумали продать его и объявили торги.

Нелегко досталось зеленым питомцам Мичурина переселение из Турмасова на новое место. Немало гибридов выбыло из реестра. Но Иван Владимирович не унывал, отмечая эти очередные потери. Он держал в голове только одну думу:

— Неженок в питомнике быть не должно…

Решалась задача великой важности: быть новому или не быть. Мичурин не мог мириться с половинчатым решением своей задачи. Как настоящий революционер науки, он ставил себе высшую программу, программу-максимум. Наилучшие по качеству сорта должны были быть созданы для России. В Турмасове на пышном черноземе один из самых ценных для Мичурина гибридов — Кандиль-китайка, полученный им в 1894 году, год от году терял выносливость своей матери — Китайки. В отношении морозостойкости он становился похожим на Кандиль-синап. Маточное дерево его постепенно слабело. Пожалуй, как раз это сильнее всего и удручало Ивана Владимировича в Турмасове. Об этом гибриде, олицетворявшем для Мичурина его программу-максимум, больше, чем о других, думал он, решаясь на переезд. Любой ценой нужно было спасти это высшее по возлагаемым надеждам деревцо.

С весны 1906 года Мичурин начинает долгий, многолетний цикл своих исследований по винограду. Несколько сортов было выделено им для строгого, тщательного наблюдения. Одни из них были черноплодные, другие — зеленоплодные. Не менее прихотливый, чем персик, виноград — культура тоже сугубо южная — оказался по оправдавшимся предположениям Мичурина гораздо более выносливым в условиях Козлова.

Тщательно была разработана методика наблюдений. Достаточно одного перечня элементов наблюдения, чтобы получить представление о глубине научного анализа, предпринятого Мичуриным.

«Высота роста (то-есть длина лоз)»; «Толщина лоз к 1.VIII»; «Окраска побега»; «Листья (в сантиметрах)»; «Вызревание»; «Одеревянение»; «Выносливость к зиме»; «Отводки»; «Разряд по вызреванию»; «Предположения на будущее…»

В конце девятнадцатого столетия, когда ожесточенный спор между последователями Дарвина и немалочисленными антидарвинистами стал явно клониться к полной победе дарвинизма, его противники отыскали себе опору и подкрепление в лице некоего Грегора Менделя, в то время уже умершего.

Грегор Мендель в ранней молодости постригся в монахи. Всю свою жизнь он провел в стенах Брюнского монастыря, в бывшей Австро-Венгрии, ныне Чехословакии (Брно). Там он занимался селекцией гороха.

Из года в год, в течение тридцати лет скрещивал и высевал он горох. Результаты скрещиваний гороха он подвергал сложным математическим вычислениям и записывал их в тетрадь, считая, как видно, это делом важным и значительным.

Ученые сотрудники департамента земледелия США по повелению своих хозяев-капиталистов разъезжали по земному шару в поисках всего, что «плохо лежит», что могло оказаться «рентабельным» и доходным.

В самые отдаленные и малодоступные уголки мира проникали эти искатели новых растительных форм, нужных им для культивирования. Биологи-растениеводы устремлялись в дебри Африки, в верховья Нила и Нигера, в глубины Восточной и Центральной Азии; по всему свету колесили они, не стесняясь в расходовании денежных средств, не считаясь с пространствами.

Одним из таких искателей, ревностных слуг капитализма, был профессор ботаники Вашингтонского сельскохозяйственного института Франк Норрис Мейор.

Где только не побывал он — и в Индии, и на Мадагаскаре, и в Конго, и даже в таинственном Тибете, доступ куда для иностранцев был целые столетия запрещен под страхом смерти.

Тенистым, густым становился сад, совсем еще недавно посаженный Мичуриным на бросовой супеси Рулевского полуострова. Уже высоко поднялся и грецкий орех, и стройное с тяжелой сочной листвой тутовое дерево, давние спутники всех переездов Ивана Владимировича. Буйно цвела каждую весну и первая питомица Мичурина — вишня-черешня Краса севера, и гордость его — вишня Плодородная. В весенние солнечные дни весь сад, словно белой сверкающей пеной, покрывался цветением.

Когда-то хиленькое, угрожавшее погибнуть гибридное деревцо Кандиль-китайки превратилось в мощное раскидистое дерево, каждую осень гнувшееся под тяжестью огромного груза крупных яблок. Готовилось к плодоношению и деревцо нового гибрида Бельфлер-китайки.

Чем глубже проникал Мичурин в тайны и загадки растительного мира, тем все смелее становились и опыты его над растениями.

Стремясь как можно полнее обосновать и изучить метод «ментора», Мичурин весной 1913 года привил в качестве «ментора» в крону молодого, только что принесшего в предыдущем году свои первые плодики гибридного деревца Бельфлер-китайки черенки яблони Бельфлера желтого.

Молодому гибридному деревцу Бельфлер-китайки было всего восемь лет.

Мичурин надеялся, что в этом возрасте привитые черенки Бельфлера желтого будут положительно воздействовать на еще не установившуюся структуру и свойства гибрида.

Разразилась новая война, мировая империалистическая война 1914 года. Это была уже третья война на памяти шестидесятилетнего Мичурина — после Балканской 1877 года и Японской 1904–1905 годов. Вооруженная до зубов Германия объявила войну России, и почти все мужское население русской земли было двинуто на поля сражений.

Мичурину некого было провожать на войну, но он с грустью и волнением смотрел, как покидают деревни крестьяне всех возрастов — от бородачей до безусых юнцов, как пустеют и осыпаются неубранные поля.

Прекратились веселые вечерние катанья козловской молодежи по изгибам реки Лесной Воронеж — с гитарами, с гармошками, с китайскими фонариками. Только золотой месяц в знойные вечера одиноко отражался в неколышемой глади, да старички-рыболовы, ровесники Ивана Владимировича, продолжали следить за своими удочками и лесками.

Мичурин тоже продолжал трудиться в своем саду.

Власть всемерно оберегала и поддерживала Мичуринский питомник. Несмотря на трудности, стоявшие перед молодой советской республикой в первый год ее существования, в Козловском питомнике шла кропотливая деловая работа.

Специально созданная комиссия из ученых и агрономов всесторонне изучала богатства зеленой лаборатории Мичурина. Составлена была подробная опись всех выведенных им сортов.

«Признать питомник неприкосновенным… Просить Ивана Владимировича Мичурина продолжать полезную для государства работу по своему усмотрению», — так гласил составленный акт.

Однажды весной 1920 года Иван Владимирович сидел на своем крылечке, с которого видны были и сад, и река, и Донское, и город. В несчетный раз смотрел он на холм-утюг. На перила слетались синицы и воробьи поклевать крошки, рассыпанные для них морщинистой рукой Мичурина. У его ног нежилась маленькая коричневая собачка, пушистая, похожая на теплую шапку-ушанку.

Дело шло уже к семидесяти годам. Но никто не может сказать, что он сойдет в могилу бесславно. Весь мир знает, что он прожил свою жизнь не зря.

Уже не меньше ста новых сортов вложил он в сокровищницу помологии: серия гибридов Китайки с Кандилем, Пепином и Бельфлером во главе; группа облагороженных Антоновок; группа больших, высокой лежкости бере — Бере зимняя, Бере победа, Бере народная; вишня Плодородная и Краса севера; серия могучих слив терно-ренклодов и, наконец, как венец всех трудов жизни, — удавшееся в прошлом году скрещивание японской черемухи с самарской степной вишней.

Во все концы страны были разосланы призывные письма:

«Все лучшее, что выращено на земле, что отвоевано в борьбе с природой, готовьте и шлите на сельскохозяйственную выставку. Большой, тяжелый колос, тонкий лен, крупный картофель и морковь, сахаристую свеклу… Тугой расписной тюменский катанок, и пышную владимирскую набойку, и вятский ведерный туес — резной берестяной жбан… И самодельный ветряный двигатель, и всякую иную, созданную народной смекалкой машину, и всякое яблоко послаще, и всякую грушу — посочнее… Шлите узоры рукодельниц, скрашивающие жизнь деревни, и певцов с песней, помогающей жить и работать».

Весной 1922 года Мичурин получил приглашение участвовать на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке 1923 года.

Репродукционный питомник, организованный Горшковым, занимал большую площадь — 20 гектаров, а затем 100 гектаров. В питомнике прививкой, отводками, черенками размножали новые выведенные Мичуриным сорта плодовых и ягодных растений. А у него их к этому времени было много: 45 сортов яблони, 20 сортов груши, 13 сортов вишни, 15 сортов сливы и 6 сортов черешни. Но этим многообразие мичуринского ассортимента не исчерпывалось. В реестре числились еще пять разновидностей замечательной «царицы витаминов» — актинидии; 3 сладких рябины; 3 грецких ореха, зимостойких в условиях средней полосы; 9 северных абрикосов; 8 сортов винограда; 2 тутовника; 2 айвы и даже 2 новых сорта миндаля… Кроме того, Мичурин вывел новый сорт фундука (южной лещины), годный для средней России, создал новую, ароматную лилию и северную белую акацию.

Было ради чего поработать Горшкову, было чем заполнить предоставленные обширные площади. Но зато и хлопот со всей этой работой стало у него столько, что порой только урывками удавалось ему попадать на маточный, основной питомник учителя, в зеленую лабораторию на «Мичуринском полуострове».

Люди извне, из молодого шумного мира, все чаще бывали на полуострове.

Для перевозки их пришлось нанять специального перевозчика. Он иногда до тридцати раз в день перегонял плоскодонку с одного берега на другой. Но, как бы шумна, голосиста ни была толпа гостей, все становились молчаливы, переступая порог заповедника. Медленно ходили люди, молодые и старые, от дерева к дереву, от Бельфлера к Кандилю, от пепинов к ренетам, всматривались — весной в пышное цветение, летом — в изумрудную зелень листвы, осенью — в душистое богатство плодов. Редкий из посетителей не вздыхал потаенно о том, что нельзя тут остаться. Сотни людей проходили через питомник, но редкая рука подымалась, чтобы украдкой сорвать что-нибудь с дерева.

В самом начале 1933 года с очередной почтой пришла адресованная Ивану Владимировичу из Одессы книжка журнала с необычным названием «Бюллетень яровизации» за декабрь 1932 года.

На первой странице стояла надпись: «Дорогому учителю Ивану Владимировичу от неизвестного Вам ученика Т. Лысенко».

— Ошибается! — с улыбкой покачал головой старый ученый, прочитав это посвящение. — Ошибается, что он мне неизвестен… Не думает ли, что я из-за своих деревьев молодой славной поросли не вижу? А мне даже и лицо его знакомо!..

На одной из полок подручной, настольной библиотечки великого мастера уже стояло несколько книжек журнала «Бюллетень яровизации» со статьями, подписанными этим именем: «Т. Лысенко». К обложке одного из этих журналов был даже приколот портрет человека, назвавшего себя «неизвестным Мичурину учеником».

Учение Мичурина и разработанные им методы переделки растений придали селекционной работе такой размах и такие темпы, которых она до этого никогда не имела. Преобразование природы, к чему всегда призывал Мичурин, стало массовым, народным делом.

В одной из своих работ, как бы подытоживших его научные достижения, в статье «Генотипические изменения при межродовых скрещиваниях», напечатанной в 1933 году, Мичурин как раз и подчеркивал это. Он писал:

«Могучий толчок революции пробудил творчество миллионов трудящихся страны…

…мы теперь уже можем вмешиваться в действия природы. В результате разумного вмешательства мы теперь с успехом можем значительно ускорить формообразование новых видов и уклонить строение их в сторону, наиболее полезную для человека».

До самых последних дней своей жизни не переставал Мичурин расширять и свои научные познания и круг своих творческих интересов. Все, что хоть сколько-нибудь относилось к великой проблеме переделки природы, живо занимает его и волнует.

Так, узнав из центральной прессы о примечательном новаторстве в области животноводства скромного совхозного зоотехника Станислава Ивановича Штеймана,  о его борьбе за создание новой отечественной костромской породы крупного молочного скота, Иван Владимирович пишет в редакцию «Совхозной газеты» несколько адресованных собрату-новатору поощрительных строк:

«Давно уже пора было кому-то взяться за обновление природы наших животных. Шлю привет человеку, понявшему важность этой задачи и смело взявшемуся за ее решение».

Убедившись, что великого русского биолога и патриота ждать за океан не приходится, Америка снова сама поехала к Ивану Владимировичу Мичурину.

Профессор Ганзен в известной энциклопедии имен «Who's who in USA» значился как селекционер, создавший несколько сортов сливы и вишни и приучивший к американским прериям сибирскую степную люцерну.

Этих достижений было достаточно для того, чтобы американцы провозгласили Нильса Ганзена преемником Бербанка, как бы хранителем пустующего трона.

Много было написано Мичуриным замечательных научных трудов за шестьдесят лет его деятельности. Сотнями исчислялось количество помещенных в разных специальных журналах его статей и заметок, больших и малых. Три капитальные, объемистые книги И. В. Мичурина имели уже широкое хождение по стране: «Выведение из семян новых культурных сортов», изданная впервые полностью в 1921 году Государственным издательством. Затем еще более крупное сочинение «Принципы и методы работы», охватывающее все его теоретические и методические воззрения, и, наконец, грандиозная, богато иллюстрированная работа — «Помологические описания».

Ивану Владимировичу все труднее становилось заниматься любимым делом. Однако он продолжал работать и в последнюю зиму своей жизни. Как всегда, он отвечал на письма со всех концов родной страны и из-за границы от многочисленных почита телей его мудрого искусства, круг которых все более расширялся.

Давал указания по питомникам, принимал гостей — колхозников, агрономов, академиков… Неутомимо прочитывал газеты, новые книги. Не забывал и слесарный свой верстачок. Еще в феврале 1935 года он с гордостью показывал гостям изумительно выполненную им, до зеркального блеска отшлифованную зажигалку. Она была так миниатюрна, что он, улыбаясь, шутил при этом:

— Тульский левша блоху подковал, а я, хоть и стар, такую зажигалку сделал, что в нее и блохе не влезть…

1855 — 15 октября (старого стиля) — рождение И. В. Мичурина.

1873 — Поступление на железнодорожную службу в г. Козлове.

1874 — Женитьба на А. В. Петрушиной и начало научно-творческой жизни.

1876 — Рождение сына Николая.

© 2023
Яндекс.Метрика Top.Mail.Ru